Мнение из Франции.
Какая польза от повторения тех же «базовых» практик с пятьюдесятью разными людьми, когда можно было попробовать сто тысяч других практик с одним партнером?
Этим вопросом задалась французская журналистка Майя Мазоретт. Предлагаем вам перевод ее статьи, опубликованной в Le Monde. Нам кажется, эта тема актуальна не только для французского общества.
Бедная моногамия! Её нынче обвиняют во всех грехах — от скучности жизни до миграционного кризиса.
Простые люди предаются тайным мечтаниям о более упругих ягодицах, а интеллектуалы небрежно роняют: «Как Че Гевара сказал Кристине Бутен, моногамия есть пуританское наследие, направленное на подавление естественных позывов пролетариата». В Тиндере мы ищем отношения «без осложнений», то есть чисто сексуальные (на заметку: когда секс становится доступнее разговоров, это нездоровый признак).
Однако же: 80% французов, рождённых в 1960 году, успели побывать в браке, и почти 50% всех французов старше 15 состоят в нём сегодня. Моногамны ли они? Трудно сказать, но свингеров среди них немного (всего 7% французов пробовали меняться партнёрами по данным опроса за 2014 год).
Что же касается измен (их совершает треть женщин и половина мужчин по данным опроса 2017 года), то они по определению существуют только в контексте моногамии; можно даже сказать, что в каком-то смысле измены способствуют укреплению моногамии, позволяя спустить пар на стороне и сохранить брак.
Откуда же такой разрыв между общественным восприятием («моногамия — это отстой») и фактическим положением дел («пусть это и фигня, но своё уютное гнёздышко я ни за что не оставлю»)?
Оставим в стороне очевидные преимущества совместного проживания (вдвоём легче платить за квартиру и разводить золотых рыбок) и поговорим о сути — то есть о сексе, само собой. Принято считать, что интересный, смелый, разнообразный и яркий секс — это то, что приходится приносить в жертву ради домашнего уюта и стабильных отношений. Вот только это весьма далеко от правды.
Начнём с логистики: брак даёт человеку доступ к согласному партнёру (конечно, в браке тоже возможны изнасилования, но они не являются нормой).
Большинство пар живут вместе. Они делят друг с другом постель и гель для душа. За исключением случаев крайнего мазохизма, они выбрали друг друга по принципу сексуальной привлекательности.
Очевидно, что всё это очень удобно для секса: не надо каждый раз искать нового партнёра, знакомиться и снимать номер в гостинице.
А вот сторонники полиамории сталкиваются с трудностями, которым позавидует даже французская бюрократия: помимо проблемы доступа, им приходится как-то решать вопросы венерических заболеваний, разбитых сердец, разочарований, несовпадающих желаний… Как-то многовато забот для отношений «без осложнений»!
Второй огромный плюс моногамии: есть время выстроить отношения, основанные на доверии, без лишних сомнений и тревог, требующих постоянно подтверждать свои сексуальные умения.
Пусть секс — и не священнодействие, но это и не рукопожатие!
Причём со временем у нас получается всё лучше: если в первый раз оргазма достигает лишь треть мужчин, то впоследствии эта цифра увеличивается до 85%. У женщин всё ещё интересней: с новым партнёром оргазм испытывают 10%, а с повторным — 68% (Review of General Psychology, 2012).
Отвергать моногамию — значит отказывать себе в развитии, либо полагаясь на самовнушение («всё у нас получится», «у нас совпадает энергетика», «Дед Мороз обязательно подарит мне этот оргазм»), либо игнорируя удовольствие партнёра.
Некоторые пытаются выдать эту растущую уверенность за буржуазное кокетство, от которого запросто можно отказаться. Мол, только фригидная селёдка смущается секса с новым партнёром.
Однако такая аргументация подходит лишь физически и эмоционально неполноценным особям.
Для всех остальных пойти на интимный контакт означает показать себя с уязвимой стороны, обнажиться, выставить напоказ все свои недостатки, ощутить прикосновение чужой кожи, поверить в себя и рискнуть — рискнуть обидеть другого человека, не понравиться ему, оказаться слишком хрупкой или слишком бурным, слишком волосатой или слишком лысым, слишком опытной или слишком невинным, отдаться на волю чужих предпочтений…
Если очень постараться и встать в позу циника, можно пожать плечами и заявить, что отсутствие доверия лишь придаёт сексу перчинку. Но для этого придётся закрыть глаза на то, что неуверенность передаётся на физическом уровне: доверие означает лучшие оргазмы и более стойкие эрекции, менее болезненные проникновения и куда меньше сожалений.
Теперь давайте обратимся к вопросу разнообразия.
Да, моногамия позволяет заниматься любовью с большей отдачей (ведь вы знаете друг друга с головы до клитора), но секс становится более предсказуемым и машинальным.
Правда, что ли? И в какой статье Семейного кодекса это сказано? Утверждая, будто моногамия подавляет сексуальную свободу, мы тем самым сводим само понятие сексуальной свободы к количеству партнёров; получается, что всё так называемое «разнообразие» измеряется исключительно количественно, а эмоциональная составляющая вычёркивается.
Кроме того, с каждым новым партнёром мы заново изобретаем колесо: скажите, какой смысл повторять три «базовых» элемента (проникновение/минет/куннилингус) с пятьюдесятью разными людьми, если можно попробовать тысячу разных новшеств с одним партнёром, который нас уважает и знает все секретные точки нашего тела? Неужто у соседа член интереснее, чем у мужа?
По сути, побег от моногамии — это стремление получить одинаковую сексуальную начинку в разных обёртках. Мы меняем тела, чтобы не менять позы.
Вернувшись в позу циника, можно сказать, что полигамия — это шанс попробовать разные сексуальные практики, недоступные в браке. Но откуда взялось такое представление о браке? Почему, даже когда у нас всё в порядке в постели, мы стесняемся делиться с партнёром своими фантазиями — от ролевых игр до БДСМ? Неужто совместный быт так плохо сказывается на сексе?
Возможно. Но стагнация — вовсе не обязательный результат моногамии. Это мы виноваты, что у нас такая моногамия. Если сексуального желания становится всё меньше, то это потому, что мы всё меньше вкладываемся.
Мы стесняемся признаваться в своих фантазиях, потому что до сих пор думаем, что это «испортит отношения»; на дворе 2018 год, а мы всё ещё боимся, что не справимся с двумя ролями: матери и сексуальной фурии, уважаемого господина и покорного раба. Однако!
Все эти ограничения мы устанавливаем себе сами (ладно, кроме ультраконсервативных семей, панически боящихся любой свободы). Это называется самосбывающимся пророчеством: когда какое-то явление существует лишь потому, что мы верим в его существование.
Быть может, настало время во всеуслышание заявить: моногамия — это невероятно свободная система сексуальных отношений, так что хватить ныть, давайте наслаждаться!
А вы согласны с француженкой?
А ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ОБ ЭТОМ?