Сегодня - очень важный для истории день.
The New York Times публикует статью известного историка Тимоти Снайдера, представляющую собой отзыв на книгу другого историка Бенджамина Картера Хетта «Смерть демократии: приход Гитлера к власти и падение Веймарской республики». Эта книга пока недоступна на русском языке, но мы решили, что статья интересна сама по себе, поскольку рассказывает о том, как тоталитарные силы смогли победить в некогда демократической стране…
Интересуясь приходом нацистов к власти, нам кажется, что мы смотрим на эти события с огромного расстояния. Мы считаем самим собой разумеющимся, что немцы 1930-х годов были совсем не такими, как мы, и что изучение допущенных ими ошибок лишь подтвердит наше превосходство. Но на самом деле всё обстоит ровно наоборот.
Хотя Бенджамин Картер Хетт не сравнивает тогдашнюю Германию с нынешними Соединёнными Штатами в «Смерти демократии», своём скрупулёзнейшем исследовании краха германского конституционного режима, он развеивает эти утешительные грёзы. Его работа — не обсуждение войны, в которой немцы были врагами, и не описание зверств, на которые мы, как нам кажется не способны. Он представляет взлёт Гитлера как один из элементов разрушения республики, попытавшейся решить дилеммы глобализации с помощью несовершенных механизмов и негодных лидеров.
Посредством выверенной прозы и тщательных изысканий, лаконичных портретов отдельных личностей и содержательных описаний институций и экономики он делает эти события близкими для нас.
По Хетту, нацисты были в первую очередь «националистическим движением протеста против глобализации». Ещё до того, как Великая депрессия принесла в Германию ужасающую безработицу, капризы глобальной экономики были настоящим подарком судьбы для политиков, склонных к простым решениям.
В партийной программе 1920 года нацисты заявляли, что «представителей чужих наций (неграждан) необходимо выдворить за пределы Рейха». Дальше предполагалась автаркия: немцы должны были завоевать достаточно территорий, чтобы стать самодостаточными, и построить собственную экономику, отрезанную от всего мира. Как выразился Геббельс: «Мы хотим построить стену, защитную стену».
Гитлер утверждал, что превратности глобализации — результат не экономических факторов, а международного еврейского заговора.
Хетт, профессор истории в Хантерском колледже и в аспирантуре Городского университета Нью-Йорка, чутко описывает моральный кризис, предшествующий моральной катастрофе. Если во всех бедах Германии были виноваты евреи, то немцы были жертвами, а все их поступки носили оборонительный характер.
Плохой пример политической безответственности подал президент Пауль фон Гинденбург. Он был знаменит как победитель на Восточном фронте в Первой мировой войне, хотя и не вполне заслуженно. Гинденбург не мог смириться с поражением на Западном фронте в 1918 году, поэтому распространял байку, будто германская армия получила «удар в спину» от евреев и социалистов.
Моральная слабость одного человека заражала других. Когда Гинденбург победил на выборах президента в 1925 году, Германия попала в ловушку его болезненной заботы о репутации, не выдерживавшей никакой проверки реальностью. Он верил, что только он один может спасти Германию, но не хотел предпринимать никаких решительных шагов, опасаясь испортить свой образ. Если бы не ложь и позёрство Гинденбурга, Гитлер вряд ли смог бы прийти к власти.
Как убедительно показывает Хетт, нацисты весьма преуспели в пропаганде мифа о жертвенности. Гитлер, служивший на войне вместе с немецкими евреями, утверждал, что те были внутренними врагами и что германская армия победила бы, если бы больше евреев погибло во время газовых атак. Геббельс велел нацистским штурмовиками нападать на леваков, чтобы потом можно было выставить нацистов жертвами насилия со стороны коммунистов.
Гитлер верил, что если ложь будет огромной, то сам масштаб сделает её более правдоподобной. Нацистская программа предусматривала, что газеты должны служить «общему благу», а не заниматься репортажами, обещая «борьбу на законных основаниях» против любых распространителей неугодной информации.
Они противопоставляли себя, по их выражению, «системе», отвергая традицию опираться на факты.
По их логике, немцы представляли собой не разумных людей со своими интересами, а членов племени, желающих следовать за вождём (фюрером).
Многое из этого было уже знакомо по итальянскому фашизму, но попытки Гитлера сымитировать устроенный Муссолини Поход на Рим не увенчались успехом. Когда в 1923 году Гитлер попробовал осуществить переворот, нацисты были быстро сокрушены, а его отправили в тюрьму, где он и написал «Майн кампф».
По Хетту, электоральные победы нацистов в конце 1920-х и начале 1930-х годов были обусловлены не столько популярностью их идей, сколько образовавшимся пробелом на политическом спектре. Нацисты заполнили вакуум между католическим электоратом Партии Центра и рабочим классом, голосовавшим за социалистов или коммунистов. Хетт пишет, что их основными избирателями были протестанты из сельской местности и маленьких городков, ощущавшие себя жертвами глобализации.
Правда ли, что нацисты пришли к власти в результате демократических выборов?
В Германии 1930-х годов, как и во многих других местах, выборы проводились по-прежнему, хотя их смысл изменился. Поскольку нацисты запугивали своих оппонентов насилием, эти выборы нельзя назвать свободными в привычном смысле.
Кроме того, на их стороне были многие влиятельные люди, которые были не в восторге от демократии и демократов. Нацисты ни в коем случае не были прислужниками немецких промышленников или немецких военных, но, как доказывает Хетт, предприниматели и офицеры в конце 1920-х годов создавали лобби, нацеленные на разрушение республики и её бастиона в лице социал-демократов. Они путали свою заинтересованность в более низких зарплатах и повышении военных расходов с интересами всего немецкого народа. С такой точки зрения социал-демократы, конечно, выглядели чужаками и врагами.
В недавней книге с похожим названием «Как умирают демократии» политологи Даниэль Зиблатт и Стивен Левицки утверждают, что убийцы демократии сначала всегда используют законные методы в борьбе с самим законом. Конституции рассыпаются, когда недалёкие лидеры намеренно ставят их под удар. По крайней мере в Германии 1930 года случилось именно так.
Формально президент Гинденбург имел полное право распустить Рейхстаг, назначить нового канцлера и ввести прямое управление. Но сделав нормой ситуацию, которая задумывалась как экстренная мера, он превратил германское правительство в сборище враждующих фракций, безнадёжно оторванных от общества. Правительству, полностью зависимому от президента, было незачем думать о решении актуальных проблем, несмотря на Великую депрессию.
Избирателями потекли в два крайних лагеря: к коммунистам и особенно к нацистам.
Нацисты воспользовались шансом, созданным людьми, которые могли разрушить республику, но не задумывались о последствиях.
Когда в 1932 году были объявлены выборы, их целью было не укрепление демократии, а уничтожение республики. Гинденбург и его советники видели в нацистах силу, способную сформировать правое большинство. Выборы были «выходом» из искусственного кризиса, который был, по словам Хетта, «сфабрикован правыми политиками, которые хотели оставить без представительства более половины населения и отказывались идти на малейший компромисс».
Президентская команда не ожидала, что нацисты наберут так много голосов и что их лидер быстро выйдет из-под контроля. В итоге нерадивые схемы консерваторов привели к воплощению жестоких грёз нацистов.
Нацисты получили 37% голосов в июле и 33% на ноябрьских выборах, а январе 1933 года Гитлер стал канцлером. Через несколько недель он использовал поджог Рейхстага как предлог для принятия чрезвычайного указа, фактически отменявшего действие конституции.
Гинденбург умер в 1934 году с верой в то, что он спас Германию и собственную репутацию. На самом же деле он заложил условия для одного из худших кошмаров в новейшей истории.
Книга Хетта напрямую адресована консерваторам. Вместо рассуждений о том, каким образом левые могли бы остановить Гитлера, в заключение он рассказывает о судьбе немецких консерваторов, которые помогли Гитлеру прийти к власти, а потом передумали и попытались от него избавиться. Опираясь на недавние работы Райнера Орта, Хетт пишет, что «Ночь длинных ножей» — кровавая чистка, проведённая в июне 1934 года, — была в первую очередь направлена именно на оппонентов из правого лагеря.
Выводы для сегодняшних консерваторов ясны: не нарушайте правила, на которых стоит республика, потому что однажды вам понадобится порядок. И не уничтожайте оппонентов, соблюдающих эти правила, потому что однажды вы будете по ним скучать.
А у вас возникли ассоциации с сегодняшним днём?
А ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ОБ ЭТОМ?