Будь на волне! Будь с нами!

Интенсивное материнство

О материнстве либо хорошо, либо никак: реклама рисует образы блаженно спящего младенца, размеренных прогулок в осеннем парке и чтения добрых сказок улыбчивому малышу. Однако откровенный интернет разрушил эту идиллию: в сети появилась правда о бессонных ночах, потерянных амбициях, всепоглощающем одиночестве и постоянном чувстве вины обескураженных мам.

И пока одни честно описывают своей не радужный, но реальный опыт, другие обвиняют честных в эгоизме и неспособности «быть матерью», то есть в нежелании положить жизнь на алтарь родительства — еретичество в мире интенсивного материнства.

Впервые этот термин появился в книге социолога Ш. Хейз «Культурные противоречия материнства» (1996 г.): исследовательница отметила, что именно на женщине лежит ответственность за благополучие ребёнка, даже если он воспитывается в полной семье. Intensive mothering предполагает, что женщина должна безоговорочно отдавать все ресурсы ребёнку, будь то деньги, время или эмоции, пренебрегая собственными интересами, а зачастую и психофизическим здоровьем.  

Мама должна быть эмоционально близкой, поддерживать, успокаивать, быть терпеливой и умиротворённой, осуществлять круглосуточный надзор за ребёнком и финансово вкладываться в его интеллектуальное развитие.

Интенсивное материнство делает особенно уязвимыми работающих мам: многие ощущают вину за то, что не могут постоянно находиться с ребёнком, как того требует концепция «идеальной матери». В основе такого материнства действительно лежит противоречие: с одной стороны, женщина обязана проводить всё время с ребёнком, удовлетворяя его потребности, а с другой — зарабатывать приличные деньги, чтобы удовлетворять эти потребности. При этом сожалеть о нехватке личного пространства — тяжкий грех. 

Казалось бы, а что в этом странного? Родители ответственны за своих детей, всё лучшее — детям, дети — наше всё. Однако истории известны эпохи, когда мир не крутился вокруг ребёнка, и подобные прописные истины казались нелепостью.

Как мы дошли до такой жизни?

Материнство не всегда ассоциировалось со счастьем и безмятежностью. Например, Средневековье славилось антидетоцентризмом: к детям относились с недоверием, считая их демоническими существами, способными навредить и себе, и своей матери. Поэтому их старались буквально связывать пелёнками, несмотря на то, что тесное пеленание нарушало кровообращение.

В то время главной целью было удовлетворить физические потребности мини-версии взрослого, который с раннего возраста трудился наравне с родителями. Семьи же более высокого социального статуса делегировали уход кормилицам, а то и вовсе старались выслать отпрысков в монастырь.

«Реформатором» материнства можно считать Руссо, который ополчился на матерей, отдающих детей на попечение прислуги. Просветитель считал, что мать должна не только обеспечивать минимальную заботу о ребёнке, но и отвечать за его интеллектуальное становление. 

Концепция материнства оформлялась на протяжении XVIII-XIX веков, когда менялся статус ребёнка (не «недочеловек», а «безгрешный ангел»). Всё более распространялась мода на «самостоятельное материнство», заданное эпохой Просвещения.

Символ нравственности, мать, соотносимая с Богородицей, должна была заполнить tabula rasa надлежащим содержанием. Поборница морали отвергала известную пуританскую пословицу «пожалеешь розгу — испортишь ребёнка» и старалась обеспечить маленькому любимцу эмоциональный комфорт и духовное развитие, в то время как отец семейства пропадал на службе у Отечества. Понятно, что такое материнство было недоступно для женщин из низких социальных кругов, вынужденных много работать и не имеющих средств для того, чтобы даже мечтать о достойном образовании для своих детей.

Увеличение продолжительности жизни и уменьшение числа детей в семье постепенно уничтожало дистанцию между родителем и ребёнком и увеличивало эмоциональность отношений в семье.

К двадцатому веку материнство от абстрактных добродетелей обратилось к научному обоснованию. Материнского инстинкта, ласки и моральных ориентиров оказалось недостаточно для того, чтобы вырастить здорового ребёнка: нужен был особый график питания и сна, специальные методы воспитания, предотвращение вредных привычек и слёзных истерик.

«Профессионализация» материнства требовала от женщин специальной подготовки и особого педагогического знания. Педиатры советовали дамам пристально наблюдать за тем, как ребёнок набирает вес, как часто он просыпается и как много ест. По мнению социолога Ж. Гандерсон, невозможность соблюсти эти требования вызывала у женщин чувство вины. 

Мицюк Н. А., доктор исторических наук

Педагогические теории проникали на страницы научно-популярной, художественной литературы, дамских журналов. У материнского воспитания появились специальные задачи, мать становилась ответственным участником педагогического процесса. От «новых матерей» эксперты требовали профессионального исполнения своих обязанностей. Женщинам настойчиво вменялось вести дневники — «свою лучшую книгу»,  в которых родительницы должны были фиксировать собственное состояние во время беременности, а затем особенности ухода за ребёнком. <...> Ежедневные измерения нередко вызывали тревожность, усугубляя и без того нервозное состояние матерей.

Эмансипация позволила женщине включиться в социальную и профессиональную сферы, однако вместе с тем не лишила обязанности следить за ребёнком.  

Л. Толстой, написавший годами ранее провокационную «Крейцерову сонату», в 1901 году лаконично отметил в своём дневнике: «Материнство – их [женщин] настоящая жизнь и великое дело, а они воображают, что материнство мешает им жить, то есть притворяться, по вкусу избранных мужчин». 

Так, дочь Второй мировой, «Клепальщица Рози», призывала дам упорно трудиться на заводах. Несмотря на рабочее снаряжение, женщины на агитационных плакатах изображались привлекательными, с аккуратной причёской и прочими «женскими» атрибутами.

После войны СМИ под руководством государства предприняли попытку вернуть «Рози» в лоно семьи, пропагандируя образ ласковой жены и мудрой матери, однако, вопреки стараниям, женщины не стремились покинуть рабочее место.

Вторая волна феминизма 1960-х предлагала задуматься над темами, которые долгое время считались табуированными: о тяготах беременности, возможности отвергнуть путь материнства, сомнительном, аморфном предназначении «хранить очаг» тех, кто не хуже мужчин справлялся с рабочими обязанностями.

Симона де Бовуар, философ

Когда ремесленник, человек действия, превосходит себя, в этом превосходстве сохраняется субъективность, индивидуальность, у будущей же матери исчезает противопоставление субъекта объекту; женщина и ребёнок, из-за которого её тело раздулось, составляют непостижимую пару, объединённую жизнью; в плену у природы, женщина одновременно и растение, и животное, коллоидный склад, наседка и яйцо; ее эгоистичное тело пугает детей, у молодых людей вызывает ухмылочку; потому что она, будучи человеческим созданием, сознательным и свободным, стала пассивным инструментом жизни.

И тем не менее, идеология интенсивного материнства продолжала укрепляться, заставляя матерей если не отказываться от желания овладеть специальностью, то хотя бы трудиться «в две смены»: и за станком, и над «профессиональным» воспитанием чада.  

Сегодня некоторые социологи уверены, что интенсивное материнство — это реинкарнация «родителей-вертолётов». Впервые это выражение появилось на страницах книги «Родитель — ребёнок» Х. Гинотта (1969 г.): так дети называли назойливых родителей, не оставляющих их ни на секунду без контроля.  

Чаще всего такой термин используется по отношению к родителям старшеклассников. Взваливая на себя обязанности вполне взрослого человека, они лишают его самостоятельности: например, собирают рюкзак («он у меня такой рассеянный!») или в качестве ежедневного ритуала напоминают о надевании шапочки («на улице ведь холодно!»).

«Вертолёты» — тип излишне ответственного родительства, в котором контроль, защита и внимание к ребёнку выступают с приставкой -сверх.

По словам психологов, в основе такого поведения лежат проблемы самих родителей:  

• избегание неудач заставляет их переносить эту стратегию поведения на детей;

• чувство тревоги, вызванное нестабильной экономикой, постоянными задержками зарплаты и незакрытыми кредитами, рождает желание оградить от этих ужасов любимое чадо. Благие намерения оборачиваются сами знаете чем: согласно исследованию University of Mary Washington, у детей «вертолётов» повышен уровень тревожности;

• гиперкомпенсация, защитный механизм психики, свойственный тем родителям, которых в детстве «недолюбили»: излишние усилия, вкладываемые в воспитание ребёнка, создают иллюзию восполнения дефицита внимания;    

• наконец, давление общества: сложно удержаться от очередного репетитора по алгебре-английскому-русскому или от совместного выполнения д/з, когда мамы на родительском собрании так увлечённо обсуждают решение сложной задачки и массово переживают о предстоящем ЕГЭ.

То, что ещё в начале 70-х саркастически обыгрывалось в СМИ, теперь стало нормой.

И пока родители уничтожают личные интересы ради создания иллюзорно безопасного мира для ребёнка, сам ребёнок едва ли чувствует себя счастливым, ощущая груз возложенных на него надежд и невысказанную обязанность оправдать ожидания, чтобы тем самым вернуть долг родительской любви.

Выхода нет?

Философ Л. Вэйд указывает, что сегодня альтернативой интенсивного материнства можно считать идею «детей на свободном выгуле», воспитание в духе поощрения самостоятельности и минимизации родительского контроля.  

Предтечей этого движения называют Б. Спока. Написанная им книга «Ребёнок и уход за ним» вышла под эгидой: «Вы знаете больше, чем вам кажется». Американский педиатр отверг жёсткий график и призвал родителей следовать интуиции: мама лучше знает, когда ребёнок хочет есть, сердиться на него — это нормально, а любовь — лучшее воспитание.

Б. Спок, педиатр

Если родители целиком заняты только своим ребёнком, постоянно беспокоятся только о нём, они становятся неинтересны для окружающих и даже друг для друга. Они жалуются, что заключены в четырёх стенах из-за ребёнка, хотя виноваты в этом сами. Они невольно чувствуют некоторую неприязнь к своему ребёнку, хотя он и не требовал стольких жертв. В результате такие родители слишком много ждут от ребёнка в благодарность за свои труды. Нужно постараться не впадать в крайности. Необходимо честно выполнять свои родительские обязанности, но и не лишать себя таких удовольствий, которые не повредят вашему ребёнку. Тогда вы сможете больше любить своего ребёнка и с большим удовольствием проявлять к нему свою любовь.

Современным теоретиком «детей на свободном выгуле» является Л. Скенази, которая уверена, что детям необходимо давать больше свободы и предоставлять право выбора, оградив от гиперопеки тревожных родителей. Надо признать, что, несмотря на привлекательность многих предложений, они утопичны хотя бы потому, что противоречат закону: например, комендантский час запрещает детям без сопровождения взрослых находиться на улице. А в некоторых американских штатах ребёнок, не достигший 8-летнего возраста, и вовсе не может ходить в школу самостоятельно.

Родители, которые пытаются претворять в жизнь идею «свободного выгула», пусть и в усечённом виде, — настоящие герои, не сломленные паникой современного мира. Но таких — меньшинство, поэтому едва ли это реальная альтернатива «усиленному материнству».  

Согласно исследованию, проведённому учёными К. Риццо, Х. Шифрин и М. Лисс, более 20 % матерей несовершеннолетних детей ощущали депрессию, причём большинство из них исповедовали принцип интенсивного материнства, всецело отдавая себя ребёнку.

Идеология интенсивного материнства не просто распространена — она стала моноидеей, затмившей иные взгляды на проблему воспитания. 

Если женщина не отвечает стандартам глянцевой инстаграм-мамы, одной рукой помешивающей борщ, второй — качающей плачущего ребёнка, а, видимо, ногой печатающей отчёты для начальника (всё это, безусловно, нужно делать с аккуратной причёской и сногсшибательным мейкапом), она подвергается атаке риторических восклицаний: 

Защитить диссертацию, конечно, неплохо, но почему ваш ребёнок до сих пор не знает английский алфавит?! Быть любящей матерью хорошо, но как можно так себя запустить?! Здорово, что ты успеваешь сходить в спортзал, но почему у тебя постоянно такой бардак дома?! Ты отличная хозяйка, спору нет, но куда ты пойдёшь работать после трёх лет декрета?! 

Получается, что современное материнство — это проект «Совершенная женщина и её ребёнок-гений», в который мама, руководитель проекта, вкладывает максимум усилий, чтобы результат оправдал ожидания (её — или общества?). 

Неудивительно, что сегодня многие отказываются от такой перспективы, не желая работать над созданием вундеркинда и замещать свою жизнь жизнью другого человека — близкого, но всё-таки другого. Поэтому за очертаниями полного отчаянья вопроса «Как (вы)жить в мире интенсивного материнства?» на самом деле проступает вопрос иной: «А нужно ли нам оно?».опубликовано econet.ru. Если у вас возникли вопросы по этой теме, задайте их специалистам и читателям нашего проекта здесь.

Автор: Анастасия Коврижкина